annabaskakova

У меня был друг, живописец с невероятным чувством цвета, звали его Виктор Титов. Он не очень любил расставаться со своими картинами, продавать предпочитал повторения, и в студии было почти невозможно повернуться от прислоненных к стенам и стоящих на стеллажах холстов разных размеров. Помню чудесные этюды вечернего московского неба на картонках, он не раз предлагал мне их в подарок, а я постеснялась, теперь жалею... Титов был увлекающимся человеком, много писал, и, как мне казалось, не всегда работал ровно, особенно в больших композициях. Очень он гордился, например, почти плакатным портретом Талькова на фоне Василия Блаженного, а мне этот портрет совсем не нравился. Я больше любила его пейзажи, они были совсем живые и удивительные. Купив две работы, я скоро заметила, что свет на них кажется то вечерним, то утренним, а ночью там тоже наступает ночь, и как будто бы краски каждый раз меняются так же, как и в природе - настолько верно Титов работал с тоном. И портреты у него были потрясающие, а еще в студии висела огромная синяя картина, где по степи неслись всадники на конях - кажется, половцы. И еще был холст с мальчиком, сидящим на дереве, - совсем живой портрет, в разноцветных рефлексах, как будто бы его писал импрессионист.

Титов был намного меня старше, он еще успел поучиться в МИПИДИ - ныне почти позабытом учебном заведении, созданным специально для того, чтобы вырастить мастеров для росписи Дворца Советов. Я брала у Титова уроки живописи. Он замечательно преподавал, во время уроков иногда рассказывал страшные вещи о войне. Он написал мой портрет, который я очень люблю, в дейнековском стиле, помню, как я позировала для него огромное количество времени, сеансов десять или пятнадцать. К сожалению, жизненные обстоятельства сложились так, что у Виктора Титова я училась недолго, но мы продолжали общаться. Кажется, я сфотографировала его всего один раз, на пленку, рядом с гипсовой отливкой. А потом его не стало, как-то очень быстро и внезапно. Я жалела, что не записала его рассказы о войне. И недавно с изумлением и радостью узнала, что они сохранились.

"1941 год. В конце сентября, начале октября Рязанское пехотное училище эвакуировалось из Рязани. На шоссе Москва-Рязань выставили арьергард, взвод курсантов-пулеметчиков, в числе которых был и я. Маршем взвод вышел из Рязани в сторону Москвы. Прошли элеваторы у Рязани и, обходя, вышли на шоссе. Взводу была поставлена задача, не пропустить немецкие танки. На занятом рубеже курсантам выдали кому связку гранат, кому бутылку с зажигательной смесью. Наш командир взвода, лейтенант Кузнецов, спросил меня: « - Хорошо бегаешь?», « - Хорошо».

Мне дали две деревянные пробки 30-40 см. в диаметре и киянку. Задача была догнать проходящий танк и забить пробку в его выхлопную трубу. Я спросил, подойдет ли пробка по диаметру. Лейтенант ответил, что все сделано как надо.

-Ты только подпусти поближе,- добавил он, - и когда танк пройдет, ты тут же вскочи в выхлопную трубу забей пробку. Тогда мотор заглохнет, танк остановиться, и вылезут танкисты. У тебя есть винтовка. Только ты подпусти поближе и не выскакивай раньше, чем танк поравняется с тобой.

И вот мы легли в кювет у дороги на расстоянии 30-50 метров друг от друга. Одну пробку я заткнул за пояс. Другую взял в левую руку, а в правой зажал киянку. Нас замаскировали ветками. Двое суток пролежали мы в придорожном кювете. Вставали только поесть, а затем опять ложились в засаду. Будучи москвичом, я не мог допустить даже мысли, что немецкие танки войдут в мой родной город. Лежа в кювете, я двое суток проигрывал в голове один и тот же план: как только подпущу танк, так выскочу и конечно забью деревянную пробку в выхлопную трубу. Танков мы не дождались. Наступление на Москву было остановлено, и нас сняли с засады. Но и теперь, спустя 50 лет, когда близко от меня проходит машина, я инстинктивно смотрю, где выхлопная труба и можно ли забить в нее пробку. Правда, форма выхлопных труб теперь не та..."

Прочесть воспоминания Титова полностью можно здесь http://iremember.ru/pulemetchiki/titov-viktor-aleksandrovich.html